Эпиграф

«Простит ли нас наука за эту параллель, 
за вольность толкований и теорий»
        В. Высоцкий «Сначала было слово...»

Дорогие друзья!

Приветствую Вас на моем сайте.

Контактная информация:

Навигация: Поэмы > Параллель > Глава 3

  • Размер шрифта:

Глава 3

Театр

(Гоше снится зима)

         
       - К театру иду через площадь.
     Хлёсткий буран сквозит.
     Но мне туда надо очень.
      Ночь. Мой костыль скользит.
Вот перешёл — у двери
    струится стеклянный пар. 
  Была- не была! Проверю.
    Шагнул - и в тепло попал.
  Нет никого в вестибюле,
   в неубранном сером фойе.
Бабка сидит на стуле
   в чистом исподнем белье.

   - Милый ты мой, бесценный!
     Шёл к нам аж тридцать минут.
    Иди поскорей на сцену!
     Тебя уж давно там ждут.
    В зале темно. На сцене
     неяркий солнечный свет.
  Преодолеваю ступени.
           Кто ждёт? - Никого здесь нет.
На блюдечке сцены
                      коврик
                                    цветов  
                            расстилается,
    как золотистый кофе 
                          переливается.
        Не густо зрителей в зале.
        Спутан порядок весь.
           За спинками кресел - сзади -
          люди попрятались.
Висит голубая тряпка.
 Ну, небо! Ни дать, ни взять...
Где люди?..Я ёжусь зябко.
Я должен им что-то сказать.

   - Послушайте! Если вы живы,
     то киньте мне слово - ловлю!
       Ваш стыд - показной, страх - лживый.
     За что только я вас люблю?

 В прозрачном газовом платье
 дебелая дама встаёт:

  - Вам много за это платят?

В глазах её пламень и лёд.

Жёлтый старик в эполетах
 выходит из-за рядов:

- Терпеть не могу брюнетов.
Чаша полна до краёв.

Сабля грохнулась оземь.
Жёлтый старик пропал.

Гоша
- Куда?.. Нет, давайте спросим,
за что на меня напал.

 - Подонок! - хрипит старуха,
два красных глаза горят.-
Ты, кажется, поднял руку
на нашего ры-
ца-
ря?.. Гоша - На кой он мне, дьявол, нужен! Я просто хотел понять, как тело столь дряхлого мужа может вас всех охранять. - Вы пошлый, - девочка плачет. По голому телу - дрожь. Старуха зубами клачет, а дама рыдает: - Ложь! Чтоб только куда-нибудь деться, уходит девочка в ночь. Больно сжимается сердце. Чем я могу ей помочь? Я понял: меня не любит пустой и холодный зал. Здесь тени живут - не люди. Спиною я к залу встал. И вот - на грязную тряпку, которая - весь небосвод - кругла, как лицо бурятки, зелёная туча ползёт. Ветер гуляет вольный, листьев полно нанёс. Синие вены молний лопаются внахлёст. Стремительней всё и круче! “Небо» и сцену — долой! И вот уже это не туча, а остров летит надо мной. Взброшенные, как взрывами, взметнулись вершины гор. Ели растут над обрывами, отражаясь в глади озёр. Отражения елей свисают до самых цветов полевых. Когда надо мной пролетают, хватаю одно из них. Упорно к корням от вершины взбираюсь по веткам тугим... Поверьте, в том нет ошибки. То вряд ли доступно другим. Лечу, замирая от риска, сквозь донную толщу и муть. Трассирующие брызги обозначают путь. Чувствую, сзади обходят, Но я не могу — устал. Красна ли смерть при народе? Сквозь стену врезаюсь в зал. В зале толпа народу. Гогот и дикий свист. Чей-то кулак: - На в морду! На рёбрах танцуют твист. В уши визжат: - Потеха!.. Задумал от нас слинять?.. А в морду ещё заехать? За копчик на крюк поднять? Хотел умереть достойно? 'На людях и в любви? Живи среди нас, покойник, мучайся и живи! Нахал Нахалыч! Ваше Величество! Врежьте ему меж ребёр! Нагло! Наглейте!! Наглиссимо!!! Тащат меня на костёр. И я стал просить у Бога: - Избави меня от мук! - и выброшен был на дорогу сотнею липких рук. Я встал и пошёл, шатаясь. Светает. Костыль скользит. И странно: никто, издеваясь, в лицо мне уже не кричит. Дорога ведёт к погосту. Там реет родная душа. И так захотелось мне: просто - поведать ей всё, не спеша. У низенькой чёрной оградки на кладбище я постою и вспомню морщинки и складки и тихую песню твою. Что долго здесь не был, я знаю, - причина - не дальность пути. - Ты сердишься? - Полно, родная!.. Душа изболелась, прости! Прости же меня, ради Бога, и душу мою успокой, полей мои раны немного ты мёртвой водой и живой! Не дай мне упасть ещё ниже - и так уж я низко стою, но дай мне окрепнуть и выжить и вынести долю свою. Вот с этой молитвой и стоном я шёл к тебе, милая мать. Пусть ветер на холме зелёном травой не устанет играть.




Анапа, санаторий им. Н.К. Крупской, 1950.
Слева в первом ряду Гоша у ног мамы

 

© Copyright Виталий Гольдман, 2012 г.